Левит 4
1–2. Жертва за грех и обряд ее, неодинаковый по различию общественно-теократического положения лица согрешившего, 3–12. первосвященника, 13–21. всего общества, 22–26. князя, 27–35. частного лица.
1-2 Если жертвы всесожжения и мирные были известны евреям и до закона Моисеева, то жертвы умилостивительные или грехоочистительные, жертвы за грех жертвы повинности, являются собственным установлением закона Моисеева. Постановления о них образуют новый законченный раздел (гл. IV–VII). Эти жертвы уже не предоставляются свободе и усердию каждого члена теократического общества: они обязательны при наличности греха, преступления, подлежащего жертвенному очищению. Не всякий, однако, грех допускал такое очищение, а только совершенный по ошибке, «bisdigagah», LXX: akousiwV, Aкила: en aagnoi, Vulg.: per ignorantiam, слав.: «не хотящи», т. е. по ошибке вследствие общечеловеческой слабости, а отнюдь не с явным намерением не «дерзкою рукою» (bejad ramah), Чис XV:30; за последние грехи безусловно назначалась смерть. Жертвы умилостивительные, по идее, должны были воспитывать совесть евреев в особенной чуткости к разного рода уклонениям от нравственного долга.
3-4 В постановлениях о жертве за грех (и жертве повинности) не делается различия по материальному состоянию ответственных лиц, но по роду и степени их вины и по общественно-теократическому положению их. Первым в этого рода градации стоит «священник помазанный», hakohen hammaschiach, LXX: arciereuV, слав.: «архиерей помазанный», т. е. первосвященник (ср. XVI:32; XXI:10). За первосвященником следовали: общество израильское, как коллективное юридическое лицо, князь народа, наконец, какое-либо частное лицо. Грех первосвященника делал виновным весь народ, представителем которого являлся первосвященник.
5-11 От общего жертвенного ритуала жертва за грех отличалась способом кровекропления и употреблением жертвенного мяса. В том и другом отношении значительно различаются первые две категории жертвы за грех, за первосвященника и за все общество от двух последних: за князя народа и за отдельное лицо. Кровь тельца, заколавшегося за грех первосвященника и всего народа, вносилась в святилище, и здесь совершалось семикратное кропление его пред завесою, отделявшею святилище от святого святых, затем кровь эта возлагалась на роги жертвенника курений (во второй же части скинии), остаток же выливался к подножию жертвенника всесожжений (ст. 6–7 и 16–18). Этим внесением жертвенной крови в святое выражалось величие и тяжесть греха, а вместе и полнота его очищения (самое высшее очищение грехов всего народа в день очищения символизировалось внесением крови козла и тельца во святое святых); на последнее указывало и семикратное кропление «пред Господом» и возложение крови на роги кадильного алтаря. По раввинам, это — жертвы «внутренние» (chattot penimoth), в отличие от последующих жертв за грех — «внешних» (ch. chizonoth), из которых кровь не вносилась в святое.
Жертвенному сожжению (обозначенному, как уже сказано, особым евр. термином hiqlir, в отличие от обыкновенного сожжения, saraph) во всех видах жертвы греха подвергались те специальные жертвенные части — тук с почками и сальником (ст. 8–10, 19, 26, 31), какие сжигались и при жертве мирной. Относительно употребления остального мяса жертвы греха в Лев VI:30 поставляется правило: «всякая жертва, от которой кровь вносится в скинию собрания для очищения в святилище, не должна быть снедаема; ее должно сожигать (tissareph — сожигать не как жертву) на огне» (ср. Евр XIII:11–13). По этому правилу, в двух первых случаях (а равно и в день очищения, когда кровь тельца и козла вносилась в святое святых), по сожжении на жертвеннике тучных частей, остальное мясо вместе с кожею, головою, ногами, внутренностями и нечистотами (ожигалась (не как жертва) вне стана, на чистом месте (ст. 11–12, 20–21; XVI:27). [Жертва рыжей телицы за грехи Израиля, Чис XIX, имеет все характерные черты жертвоприношений за грех первой категории.] В этих случаях священники, как виновные (виною первосвященника или всего народа) и очищаемые, не имели права вкушать от жертвы греха, какое право (однако только мужескому полу потомков Аарона, VI:18) принадлежало священникам в тех случаях, когда жертвою греха очищались грехи других частных лиц.
13-21 Эти стихи, изображающие обряд жертвы за грех целого общества израильского, в виду тесной идейной связи этой жертвы с жертвою за первосвященника, особенностей в ср. с ст. 5–12 не представляют.
22-35 Напротив, жертва за грех какого-либо начальника или князя (nasi — глава рода, судья, тысячник и под.), ст. 22–26, и жертва за простого мирянина, ст. 27–35, существенно сходные между собою (только в одном случае приносится животное муж. пола, ст. 23, в другом — женского, 28, 32), отличаются от двух первых случаев жертвы греха в обоих существенных моментах, кровекроплении и употреблении мяса после (одинакового во всех случаях) жертвенного сожжения тука. Кровь за начальника и за всякого вообще отдельного израильтянина не вносилась в святилище, а просто возлагалась на роги жертвенника всесожжений, во дворе храма, и остаток крови выливался к подножию жертвенника (ст. 25, 30). Об употреблении мяса в этих двух случаях нарочито не говорится, но, уже на основании противоположности двум первым случаям и отмеченному правилу — Лев VI:30 (ср. Евр XIII:11–13), следует думать, что мясо в двух последних случаях доставалось священникам. Это положительно утверждается другим правилом — Лев VII:7: «как о жертве за грех, так и о жертве повинности закон один: она принадлежит священнику». В гл. VI-й (ст. 18, 26–29, по евр. т. ст. 11, 19–23) точно и подробно определено, как употреблять мясо жертвы греха должны священники и как вообще поступать с этою «великою святынею».
Основная идея жертвы греха есть успокоение совести ветхозаветного человека при всегда возможных и частных отступлениях от «должного».