Иов 15
Вторая речь Елифаза. 1-16. Упрек Иову в недостатке мудрости. 17-35. Описание гибели грешника.
2-4. Упрекая друзей в неразумии (XII:1-6), Иов сам заслуживает такого же точно обвинения. О недостатке у него мудрости свидетельствуют пустота (см. прим. к 2 ст. XI гл. ), горячность, раздражительность речей ("наполняет чрево ветром палящим", точнее, "ветром востока"), - слова мудрого проникнуты спокойствием (Притч XIV:29; Еккл IX:17) - и, наконец, отрицание страха Божия, - начала всякой мудрости (XXVIII:28; Притч I:7; IX:10; Пс СX:10; Сир I:15-16). Отрицающим страх Божий, нетвердым в благочестии Иов является по мнению Елифаза потому, что отвергает Божественное Правосудие как по отношению к себе, считая себя невинно наказанным, так и по отношению ко всем людям (IX:22 и д. ) С утратою страха, чувства благоговения к Богу в речах Иова не заметно должного почтения к Господу: "за малость считаешь речь к Богу" (ст. 4).
5-6. Отрицание страха Божьего составляет прямое проявление нечестия (Пс IX:25, 27, 32, 34; Пс XXXV:2). Следовательно, сам Иов свидетельствует о своей греховности, виновности, сам является в роли самообличителя: "тебя обвиняют уста твои, а не я..."
7-8. В своих речах Иов не проявил обычной, свойственной человеку мудрости. Тем более он не имеет основания усвоить себе какую-то особенную мудрость, побуждающую друзей к полному молчанию (XII:13). Он не первый человек, и потому не наделен теми высшими качествами, какие были свойственны этому последнему. Он сотворен не прежде холмов, как бы от вечности (Пс LXXXIX:2; Притч VIII:25), не стоял в непосредственных отношениях к Богу и не посвящен им в планы мироправления (Прем IX:13).
9-10. Иов - обыкновенный смертный человек; знания его нисколько не выше знаний друзей. Но так как последние ссылаются в своих речах на опыт предков, более старых, чем предки Иова, и потому более мудрых, то он должен согласиться с ними.
11-16. По своим знаниям Иов - обыкновенный смертный человек. Поэтому прежде всего неуместно с его стороны пренебрежительное отношение (XII:1-6) к рассуждениям друзей, их кротким речам ("Маловажное ли дело для тебя утешения Божии и кроткие слова, к тебе обращенные?" - ст. 11); во-вторых, не допустимы дерзкие, полные гордости речи к Богу (ст. 12-13). В них он обвиняет Его в неправосудии, считая себя невинно наказанным. Рассуждать так Иов не имеет права, потому что склонность к греху составляет у него как и у всякого человека, потребность природы (ст. 16). Чистым в очах Божиих быть он не может (ст. 14): постигшее его бедствие вполне им заслужено.
17-19. Уверенность Елифаза в недостатке у Иова мудрости дает ему право высказать свой взгляд на спорный вопрос о земном мздовоздаянии. В противоположность суждениям Иова излагаемое старшим другом учение отличается безусловною достоверностью. Оно не его личный взгляд, а взгляд мудрецов прежних времен, переданный им их предками и составленный последними на основании личного опыта и наблюдения; в нем нет никаких посторонних, чужеземных примесей: предки жили в то время, когда в их страну не вторглись чужеземцы (ст. 19).
20-24. Согласно излагаемому Елифазом учению предков, нечестивый никогда не пользуется настоящим миром; его совесть, обремененная преступлениями, постоянно заставляет страшиться бедствий. Мучения усиливаются еще тем обстоятельством, что грешник не знает конца им: "число лет закрыто от притеснителя (ст. 20). Создаваемые на почве мучений совести предчувствия бедствий оправдываются: нечестивый слышит устрашающе звуки, которые предвещают ему гибель. И хотя она постигает его в то время, когда он наслаждается благоденствием (ст. 21), но спастись не представляется возможности: меч божественного мщения поражает грешника (ст. 22). Несчастье, на которое обречен нечестивый, - для богатого им является полная нищета (ст. 23) - постигает его с непреоборимою силою (ст. 24).
25-27. Причиною гибели грешника является кичливое от сознания своей силы противление Богу (ст. 25; ср. Ис XXIII:11; Иез XXV:7; ст. 26; ср. 1 Цар II:3; Пс LXXII:3-9; Пс LXXIV:5-6), соединенное с нечувствительностью к божественным воздействиям (ст. 27 ср. Втор XXXII:15; Пс LXXII:7, 11). Подобно ожиревшему, равнодушному ко всему окружающему человеку, грешник не хочет видеть и понять обращенных к нему вразумлений.
28. Одним из проявлений подобной настроенности является поселение грешника в тех местах, с которыми соединено воспоминаний о божественном наказании, и которые, как наглядные памятники справедливого гнева, удерживают богобоязненных от попытки утвердиться в них. На основании следующего 29 ст. можно, кажется, думать, что поселение нечестивого в обреченных на запустение местах вызывается жадностью, страстью к приобретению богатств.
29-35. Конец грешника.
29-30. Создаваемое вышеуказанным путем (ст. 28) благоденствие грешника непрочно. Его приобретению не суждено процветать и достигнуть зрелости: "не распрострется по земле приобретение его" (образ выражения заимствован от ветви, отягченной плодами). Оно погибнет, подобно дереву, брошенному в огонь. "Отрасли" не дети нечестивого, так как речь о потомстве идет ниже, а части растущего накопляемого имущества, которое сравнивается с деревом.
31. В обреченных на запустение и развалины местностях и домах (29 ст. ) нельзя прочно обосноваться: надежда на это тщетна, суетна. Думающего и поступающего иначе ("заблуждающегося") ждет гибель.
32-34. Утучневший, презревший божественное определение грешник наказывается не только уничтожением имущества, но и преждевременною смертью (ст. 32; ср. Пс LIV:24; LXXII:7, 19; LXXVII:31, 33) и таковою же гибелью своих детей (ст. 33).
35. Метафорическое резюме предшествующей речи. Грех всегда и неизбежно сопровождается несчастием (IV:8; Пс VII:15-17; Ис LIX:4),